Нам с Хоркой нужны Семена, так? Так вот же они, кругом – сотни, тысячи «ананасов» на «шишках», они и являются Семенами Древа Смерти. Пока не активированы, это просто Семена. После активации становятся актисами, разбухая до двух метров в длину и до метра в диаметре – бомбы взрывного по росту действия. Но мне они нужны именно такими, как сейчас.

Охраны не видно, никого из пожирателей – ни трубочников, ни шатунов, ни утилизаторов, царящую вокруг мертвую тишину нарушает лишь тяжелый шелест моего дыхания. Здесь даже воздух – мертвый, он сушит горло, заставляет сжиматься легкие, протестующие против этой отравы. И каждый тик Ауры бьет по сознанию погребальным набатом, порождая вспышки нарастающей слабости.

Хрипя и кашляя, выхватываю кинжал и бросаюсь к ближайшей «шишке». Хватаюсь одной рукой за «ананас», тяну со всей дури, вонзаю острие в твердую, словно камень древесину возле основания. Снова и снова. Кора брызжет мелкими осколками, но Семя остается торчать словно монолит, не поддаваясь ни на миллиметр. Секунды тикают, отъедая жизнь, пятнадцати процентов как не бывало, зрение начинает застилать красноватый туман, все тело, даже там, где прикрыто доспехами, словно облито жгучей кислотой, и жжение усиливается. Пища для Болевого порога. Окончательно разозлившись, подкрепляю удар Обжигающей вспышкой и едва успеваю отшатнуться во вспышке взрыва. Семя разлетается и падает на шипящую почву горящими ошметками. Проклятье, придется начинать сначала!

Дерево с неудачно уничтоженным семенем вдруг вздрагивает и по его поверхности проходят волны. Кора оглушительно трескается и расступается толстыми жгутами и полосами, а у меня перехватывает дух. То, что шевелится внутри ствола, на секунду замирает, глядя на меня глазами без радужки, светящимися зеленоватыми гнилушками. Затем существо рвется наружу еще с большей силой и я быстро отступаю, меняя кинжал на меч. Теперь понятно, откуда на Древе берутся пожиратели. Они рождаются прямо из его плоти, как этот шатун.

Тварь выдирается из тисков родильного ствола и сразу нападет. Антропоморфное нечто с плотью, скроенной из узловатой серо-зеленой древесины. Наросты на теле выглядят как доспехи, правая лапа сжимает метровый отросток, имитирующий палицу. Наклонив безглазую башку с торчащими сучьями-рогами, монстр замахивается оружием и прыгает на меня. Копье ветра сбивает шатуна в прыжке, пронизывая тело голубоватыми вспышками. Он отлетает на несколько шагов, но тут же вскакивает на лапы, и снова бросается в атаку, игнорируя попытку замедлить. Хреново. Попробуем по другому, время тикает… Плеть боли перетягивает древесную тушу, снова сшибает с ног. Тут же бросаюсь вперед, перехватываю рукоять меча обратным хватом и с криком ярости всаживаю лезвие в тело. Неудачная попытка, клинок входит лишь на палец, упирается в плоть, словно в камень. Раздавшийся вокруг множественный треск заставляет опасливо отскочить от недобитого монстра. Вот же засада, а с Плетью нехорошо вышло. Сработавший шанс поражения соседних целей зацепил еще пару «шишек»… Да что за гадство, куда больше, чем две! Явно сработал некий критический параметр, и весь лес вокруг пришел в движение!

Уходить?

А как же Семя? Вот же они вокруг, лишь руку протянуть…

Отклоняюсь от просвистевшей возле уха палицы, шатун пыхтит и скрипит, проскакивая мимо, а затем с треском валится ничком от удачной подножки. Взгляд впивается в ствол, из которого он выбрался. Тот топорщится щепой и лоскутами, как раскроенная изнутри пластиковая бутылка, и на этой щепе вижу несколько семян с ослабленным основанием. О как! Плеть боли подвесила Метку еретика на сам ствол, умение восприняло этот сучок-переросток как живое существо! Вот он, последний шанс!

Больше не раздумывая, выстреливаю своим телом под Теневым проколом. Мгновенно перемещаюсь на несколько метров вперед и наношу удвоенный урон Ледяным шквалом. Жаль, что успел накопить только два очка атаки, но и так вбиваю больше шести тысяч урона. Срубленное Семя взмывает в воздух на куске древесины… и улетает прочь на несколько метров. Бросаюсь следом, не обращая внимания на окружающих со всех сторон монстров, рвущихся к нарушителю. Сбиваю кого-то плечом, уклоняюсь от удара, припадаю на колено и проскальзываю под следующи замахом, протягиваю руку к Семени, почти хватаю его…

Слой перегноя вдруг вспучивается прямо передо мной огромным горбом, проклятое во всех смыслах Семя скатывается в противоположную сторону. Горб почти мгновенно вырастает метра на три в высоту, а затем с оглушающим треском лопается. Куски коры и грязь распахиваются словно гигантский цветок, разрывая плоть лучевой ветви и выпуская наружу огромное существо. Сперва высовывается покатая как валун морда – ни глаз, ни жвал, просто утыканный короткими обонятельными шипами таран вместо башки. В следующую секунду громадный жучище расталкивает древесные ошметки широким панцирем, ворочаясь, словно танк, попавший в воронку от взрыва. Да он и есть танк, в прямом и переносном смысле, размер и возможности соответствующие. Как же ты некстати, чертов утилизатор…

Жук вскидывает передние боевые лапы, усеянные длинными и острыми как бритва шипами. Такого удара мне не пережить, инстинкты срабатывают раньше разума и я в прыжке откатываюсь в сторону, краем глаза успевая заметить, как чудовищные лапы сминают неудачно попавшего под удар шатуна, просто складывая того в кучу древесных обломков.

Подхватываюсь, снова отскок, но палица опасно приблизившегося шатуна успевает зацепить шлем. От сотрясения теряю равновесие, голова гудит, но как-то умудряюсь сделать перекат в падении. Как раз в ту сторону, где последний раз видел Семя. Как только пытаюсь вскочить, тяжелый удар сминает наплечник и снова швыряет наземь. Боль пронзает бедро, обжигает шею, чувствую горячую кровь, брызнувшую из рваных ран. Шатуны уже окружили, не дадут вырваться. Плевать. Мне нужно лишь Семя. Рыскаю взглядом по перепаханной почве, игнорируя удары, которые сыплются как из рога изобилия на спину, раздалбывая кирасу и наплечники, уродуя шлем. Да где же ты, черт тебя задери! Помоги мне, Алан!

Уходить в Абсолют бесполезно, проклятые твари никуда не денутся, наоборот, их только станет больше. Душелов – слишком долго, на это нет времени. Копье пламени – слишком опасно, вспыхнуть может все, не говоря уже о Семени, которое просто взорвется. Подлечиться Жаждой крови тоже не выйдет, прочность шкуры этих тварей в родном обиталище зашкаливает, прикончить не удается, да я даже пробить их шкуру не могу, лишь оставляю насечки!

Разворачиваясь вокруг оси мордой в мою сторону, утилизатор откидывает вал земли и древесины как нож бульдозера, и сносит еще двоих шатунов, оказавшихся слишком близко. Затем рывком выдергивает массивное тело из ямы и бросается в атаку. И тут вижу, как одна из его лап попутно пинает то самое злополучное Семя. Оно взлетает в воздух и я прыгаю к нему, вырываясь из хватки шатунов и вытягивая руки. Впиваюсь пальцами в шершавую оболочку «ананаса», словно баскетболист, поймавший мяч, и уже падая, отдаю команду на перенос по астральному маяку.

В последний момент вижу, как оказавшийся прямо передо мной шатун делает выпад и ловит меня в падении на грубо заостренный конец деревянного копья. Он целится в шею, и я ничего не успеваю сделать. Грубая древесина рвет и сминает гортань, разрывает позвоночник. Вспышка ослепляющей боли… и все затягивает мрак.

Уютно поскрипывают паруса.

Встряхиваю головой, прогоняя настырное наваждение со сценой на Древе Смерти, убираю от лица трубку, поднимаюсь со скамейки и выдыхаю колечки сизого дыма. Прохладный ветер тут же подхватывает их, уносит вдоль палубы. Одна из немногих вынужденных пауз ничегонеделанья на корабле Видящего по пути следования. Не спеша вышагиваю вдоль борта, делая вид, что не подозреваю о вражеских наблюдателях, засевших в кустах на ближайшем острове, мимо которого плывет корабль.